В современном русском языке в образовании названий лиц мужского пола по месту жительства продуктивными суффиксами являются суффиксы -ец, -чанин, -ич: Новгород – новгородец, Ростов – ростовчанин, Москва – москвич. Суффиксы -щик/-чик, -(н)ик, -ец М.Ф. Тузова называет продуктивными в образовании названий лиц мужского пола по профессии, виду деятельности: камень – каменщик, летать – лётчик, полярный – полярник [Современный русский литературный язык 1982: 159].
Грамматика-70 (автор раздела – В.В. Лопатин) отмечает, что существительные с суффиксами –ник / -атник / -арник / -овник имеют значение «предмет (одушевлённый или неодушевлённый), характеризующийся отношением к предмету, явлению, названному мотивирующим словом» (§ 169). Грамматика-80 (автор раздела тот же) добавляет, что этот тип продуктивен, особенно в разговорной речи, в названиях лиц; разг. горючник (об инженерах – специалистах по горючему), поплавочники, лещатники, карпятники (о рыболовах) [Грамматика 1982, 1: 183 – 184]. Существительные с суффиксом –ан- (орфографически также –ян-) / -чан- / -иан- / -итян- / -ичан- / -овчан- и следующим за ним в формах единственного числа суффиксом –ин обозначает лицо, характеризующееся отношением к местности или к количеству, группировке, названной мотивирующим словом. Основную массу образований этого типа составляют существительные со значением «житель или уроженец местности (страны, чаще населённого пункта), названной мотивирующим словом»: россияне (единственное число россиянин), волжане, парижане, киевляне, ростовчане, селяне и сельчане, северяне, хуторяне, марсиане (мотивирующие – топонимы, названия планет, нарицательные названия стран света, населённых пунктов и других географических понятий). Этот тип обладает высокой продуктивностью в сфере образований, мотивированных топонимами. Морф –чан- выступает после губных и переднеязычных смычных согласных, а также [л’], [р], [j], [к]: тамбовчане, майкопчане, крымчане, заводчане, ирбитчане, тюменчане, тагильчане, орчане (Орск), лиепайчане, моздокчане (§ 176) [Грамматика 1970: 99, 104].
Интересно, что В.В. Виноградов называет суффикс –анин- малопродуктивным. Вот что он пишет: «12. Обозначения лиц по происхождению из какой-нибудь местности, по связи с какой-нибудь территорией или по принадлежности к нации, к какому-нибудь количеству, организации посредством малопродуктивного книжного суффикса –анин, -янин [выделено нами. – Е.Ж.], присоединяемого к основам имён существительных: южанин, северянин, киевлянин, витеблянин, курянин, римлянин, египтянин, горожанин и т.п.; ср. формирование и распространение суффикса –чанин в образованиях: харьковчанин, горьковчанин, ростовчанин, сумчанин (житель города Сумы), серпуховчанин и т.п. Ср.: мещанин, крестьянин, дворянин, гражданин и пр. Суффикс –анин производный. В нём выделяется суффикс единичного лица –ин. В современном языке суффикс –ин непродуктивен как средство словообразования; ср.: грузин, татарин, господин, боярин и т.п. Но, утратив свою словообразовательную продуктивность, он в большинстве слов отчётливо выделяется как признак форм единственного числа (ср.: крестьянин – крестьяне, крестьянский и т.п.)» [Виноградов 1986: 93].
Как отмечает И. Нойманн, «методологически соблазнительно было бы думать, что более близкое знакомство уменьшает степень инаковости и отчуждённости, но, тем не менее, это предположение попросту ошибочно» [Нойманн 2004: 67].
По мнению И.А. Стернина, «если концепт становится предметом обсуждения в обществе, можно говорить о формировании его коммуникативной релевантности. Лексическая лакуна в таком случае должна быть заполнена – для обсуждения концепта его надо называть» [Цит. по: Быкова 2001: 50]. Такая лакуна в типологии внутриязыковых лакун, предложенной Г.В. Быковой, является коммуникативной. Такие лакуны осознаются и обнаруживаются в устном общении. «При повышении коммуникативной актуальности того или иного концепта общающиеся, стремясь к лаконичности изложения мысли, стремятся избавиться от расчленённой номинации концепта (лакуны), заменив её универбом» [Быкова 2001: 50]. В качестве примера коммуникативной лакуны Г.В. Быкова рассматривает актуализацию понятия «представитель какой-либо из коренных национальностей Кавказа и Закавказья». Необходимость заполнить лакуны привела к тому, что в различных сферах языка появились номинации: лицо кавказской национальности – в официально-деловой речи; кавказец (переосмысленный универб, ранее выражал концепты «живущий на Кавказе» или «военный, служивший на Кавказе») – в речи образованных людей; хачик (хач) (экспрессивное, от армянского имени Хачик) – в молодёжном жаргоне [Быкова 2001: 52].
И ещё один момент, касающийся периферии национального языка – молодёжного сленга и русской разговорной экспрессивной речи. В словаре Т.Г. Никитиной «Так говорит молодёжь», составленном по материалам 70 – 90-х годов, приводятся слова, называющие «восточных людей», в частности представителей народностей Средней Азии и Кавказа. Так, для обозначения азиатов молодёжь использует номинации басмач, урюк, халат, чурка, для обозначения кавказцев – уголёк, хачик, чебурек, чернослив [Никитина 1998: 543, 555]. Обращает на себя внимание не столько дифференциация по месту происхождения (азиаты, кавказцы), сколько использование различных моделей переноса для создания экспрессивности. Так, халат – метонимическая модель переноса (одежда → носитель одежды); уголёк, чернослив – метафорическая модель переноса (по цвету). В словаре С.И. Ожегова уголёк трактуется как «кусочек угля», в свою очередь толкование лексемы уголь включает два значения: «1. Ископаемое твёрдое горючее вещество растительного происхождения. Бурый уголь. Каменный уголь. 2. Кусок древесного угля. Выгрести угли из печи. Как на угольях быть или сидеть… ◊ Древесный уголь – твёрдое горючее вещество из пережжённого дерева» [Ожегов 2005: 806 – 807]. Как известно, пережжённое дерево имеет чёрный цвет, следовательно, семема уголь включает сему ‘чёрный цвет’.
Слово чернослив имеет значение «сушёные сливы особых сортов, обычно тёмные [выделено нами. – Е.Ж.]. На чёрный цвет в данном случае указывает значение корня черн- этого сложносоставного слова: прямое номинативное значение слова чёрный – «цвета сажи, угля» [Ожегов 2005: 861].
Ещё более широкий перечень номинаций обнаруживаем в «Большом словаре русской разговорной экспрессивной речи» В.В. Химика (СПб., 2004). Для обозначения выходцев с Кавказа используются такие лексемы, как абрек, азер (айзер), азик, армян, армяшка, кацо, хачик, чех, чечен; жители Средней Азии называются бабай, урюк, черномазый, есть общие для коренных жителей Кавказа и Средней Азии номинации: джигит, нацмен, турок, чебурек, черножопый, чернота, чёрный, чурка, чуркестан, чучмек. Кроме того, словарь В.В. Химика включает лексемы вьет – вьетнамец, китаёза (китаёз) – китаец, косоглазый – о человеке с восточным типом лица, азиате, нерусском, татарва – татарин, узкоплёночный – о человеке с монголоидным разрезом глаз [Химик 2004].
При этом нельзя забывать о том, что «мы имплицитно, то есть неосознанно, запоминаем позитивную информацию о наших согруппниках и негативную информацию о представителях других групп» [Нельсон 2003: 56]. Причём согласно теории социальной идентичности, человек может повысить свои позитивные чувства по отношению к собственной группе путём принижения (или негативной оценки) чужих групп [Нельсон 2003: 78]. Эта тенденция прослеживается и в номинациях лица, например: Катька вообще ненавидела просыпаться раньше девяти, куда проще ей, как всякой сове, было бодрствовать до четырёх утра за срочной работой, — а тут в семь надо было срочно отрывать голову от подушки, прыгать под горячий душ (по средам горячей воды не было – начали по случаю террора внезапную профилактику, чёрт бы их драл, при чём тут профилактика, где террор, а где трубы?!), расталкивать сонную Подушу, одевать её, несмотря на рыдания, тащить за собой в гору, к детсаду, — хорошо ещё, в нём нашлись места после того, как комитет детсадских матерей потребовал выгнать всех «чёрных», включая одного действительно негра, отпрыска чьей-то любви со студентом института Лумумбы. Куда дели этих восточных детей, никто не знал, родители забрали их безропотно, опасаясь худшего [Быков 2005: 59]; Хотя, вообще-то, московский меломан очень любит азербайджанский мугам, армянский дудук, арабский или индусский хип-хоп – любую хитро придуманную музыку с этнической пропиской. … Конечно, приятно слушать любимцев Питера Гэбриеля – группу «Ашхабад». А то, что их за стенами центра «Дом» винтит московская милиция, — это совсем другая история. Это здесь они музыканты, а там – подозрительные чурки (Алексей Мунипов) [Большой город 12 апреля 2006: 6].
Кроме того, в некоторых случаях номинация восточный человек подменяется номинацией азиат: В 11 утра я отправился на работу. Посреди двора была навалена куча земли, вокруг которой стояли несколько азиатов в оранжевых куртках и приверженцы мадам Пузаковой (Владимир Тихомиров) [Большой город 02.07.2004: 4].
