После распада Советского Союза и конца коммунистической диктатуры существенно расширились возможности ведения исследовательской работы. Научные исследования теперь можно проводить в ранее закрытых областях, с материалами, чье существование раньше нельзя было подтвердить. Однако новые возможности породили и новые проблемы, к которым мировое ученое сообщество не было готово. Традиционная профессиональная этика, управляющая научными исследованиями, в новых условиях оказывается оспариваемой.
Кроме того, ученые из бывшего СССР оказались в очень тяжелых условиях. Покупательская способность их и без того обычно низких зарплат упала, многие потеряли работу, и их трудовая квалификация не пользуется спросом у новых деловых организаций. Будучи «бюджетными» организациями, многие исследовательские учреждения теряют субсидии и возможность участия в мировом исследовательском процессе и даже возможность хозяйственного поддержания себя в должном виде.
При нынешней ситуации глубокого экономического кризиса, развале старых институтов и слабости и недостаточности новых, при переходе к рынку, налицо его (рынка) многие грубейшие черты. Каждый чиновник (который, кстати, не является собственником материалов, а просто их хранителем) ищет того, кто заплатит ему побольше — иногда в целях личной прибыли, но часто деньги нужны для завершения ранее начатых исследовательских проектов (включая совместные проекты с американскими учеными), начала новых и поддержания инфраструктуры. Далее, нужда в деньгах бывает такой большой, что используется любая возможность, даже самая необычная. Последствие всего этого — непредсказуемый рынок без каких-либо ограничений.
Результатом является нарастающая коммерциализация науки в разных формах.
Самые простые примеры: высокие цены пользования исследовательским материалом (не только в архивах), разные цены для разных исследователей и в разных регионах, товарообмен вместо денежной платы, так что подарки в виде оборудования становятся ценой при нормальных условиях бесплатного научного сотрудничества.
Кроме того, иногда присутствует тенденция ограничивать доступ к материалам лишь кругом отечественных ученых, десятилетиями отрезанных от своего прошлого, которые возвращаются к своей культуре и своим корням. Эта тенденция стала частью политики управления архивами, хотя она, вероятно, является ответом на сильные националистические требования; с другой стороны, запрещение доступа к архивам иностранным ученым было бы решением, которое противоречило бы давнишним международным академическим нормам.
При столь быстро меняющейся ситуации как быть американским ученым, как определить допустимые профессиональные нормы? Есть предложения принять определенные кодексы поведения, заключаются многосторонние соглашения, координирующие и стандартизирующие доступ. Но подобные соглашения оказываются очень хрупкими, и часто неясно, как они будут претворяться в жизнь. Мне кажется, что подобное состояние неуверенности в бывшем Советском Союзе продолжится и в будущем. Ниже приводятся несколько предложений по поводу дилемм, стоящих ныне перед американскими учеными. Интересы всех ученых вне бывшего Советского Союза были затронуты новыми изменениями и, как ответ, появились значительные шаги к созданию консорциумов больших библиотек США и Западной Европы. Но мои предложения относятся в первую очередь к структуре финансирования в американском научном сообществе и к конкретным шагам, которые могут быть быстро сделаны в США.
Вопросы эти сложно рассматривать по отдельности, поскольку они все завязаны в сложной структуре рыночных отношений, в которых участвуют не только представители академического мира, но и некоторых коммерческих и квазикоммерческих организаций. Надо иметь в виду, что существуют более широкие, систематические ограничения, влияющие на непростую ситуацию, о которой я говорю. Я предлагаю задуматься над широкой «системой» как таковой и обдумать, как можно компенсировать невыгодное положение большого числа ученых.
Мой анализ и предложения основываются на следующих установках:
Установление международных кодексов поведения и системы правил — одно из возможных решений вышеизложенных проблем; некоторые учреждения уже над этим работают. Я бы назвала подобное решение проблемы «построением режима». В теории международных отношений международные режимы можно определить как системы правил, добровольно принимаемых государствами-участниками для обеспечения определенного порядка в их отношениях. Режимы функционируют эффективно, если участники осознают наличие общих либо дополняющих друг друга интересов. Они также должны включать условия, делающие нарушение или выход из режима нежелательным для участников. Крупномасштабные изменения, недавно происшедшие в бывшем СССР, могут сделать подобный проект хрупким и трудно осуществимым, хотя в более далеком будущем это было бы желательным. В настоящее время возможны лишь зачатки подобного рода режима, и при отсутствии общепринятых кодексов поведения следует принимать другие меры. К тому же экономический кризис в бывшем СССР наверняка продолжится в близком будущем вместе с «рыночным» подходом к исследовательской работе. Иными словами, проблема коммерциализации исследовательской деятельности останется серьезной на достаточно долгий срок. В результате обостряются дифференциация и расслоение среди американцев — участников этого процесса, поскольку некоторые учреждения обладают большими ресурсами и занимают более выгодные позиции на вновь открывающемся рынке, чем другие. На мой взгляд, можно выделить три класса участников-американцев.
А. Коммерческий. Это — крупномасштабные средства массовой информации, издательства, независимые журналисты и исследователи, связанные с этими организациями (полностью или как консультанты). По сути, они определяют условия рынка, поскольку обладают некоторыми существенными преимуществами. У них намного больше средств, которые они могут потратить на рынке исследовательских ресурсов в бывшем СССР. Срок от доступа к материалам до публикации у них значительно короче, чем у большинства научных изданий. Они могут привлечь значительно большую аудиторию. Они готовят почву для своих продуктов, нацеливаясь на широкую аудиторию, что необходимо для получения прибыли. Кроме того, коммерческий сектор может помочь лицам из бывшего СССР получить известность в США. Все это весьма серьезные преимущества. У коммерческих организаций могут быть и слабые стороны:
они могут являться лишь составной частью конгломератов, где службы новостей играют невысокую роль и гораздо более зависят от ситуации на рынке и оборота кадров, чем классы, описанные ниже. В любом случае, их ресурсы очень велики. Наличие подобного класса создает проблему: даже если некоторые отдельные архивы не входят в круг интересов хорошо финансируемых коммерческих организаций, они могут изменить саму среду таким образом, что многим ученым доступ к материалам окажется закрытым, ибо требуемая плата окажется слишком высокой.
Б. Крупные университеты и исследовательские институты и центры. В значительной степени эти организации также могут устанавливать условия рынка исследовательских ресурсов в бывшем Советском Союзе. Иногда они работают совместно с коммерческим сектором; в противном случае они по крайней мере контролируют ситуацию в областях, которые с точки зрения коммерческих организаций не принесут достаточно прибыли. Хотя у этих организаций нет иммунитета от экономических проблем в США, они часто обладают достаточно высоким престижем, ресурсами и связями для исследований в бывшем Советском Союзе. В целом их позиции в использовании нового рынка научной информации неплохи, особенно в сравнении с нижеприведенными участниками.
В. Средние и небольшие университеты и колледжи, а также исследователи, работающие самостоятельно. По ним хаос исследовательского рынка в бывшем СССР ударяет наиболее сильно. Серьезный удар им нанес экономический спад в США. Среди областей, в которых университеты сокращают бюджеты,— средства на расширение библиотек и финансирование командировок. Это значит, что уменьшаются средства на покупку архивных материалов и научные поездки. Есть немало случаев, однако, когда у представителей этого класса ранее существовали индивидуальные договоренности с партнерами в бывшем СССР, но, на мой взгляд, эти договоренности оказываются недостаточно прочными перед лицом рыночных интересов. Если появятся материально более привлекательные рыночные предложения, эти договоренности легко могут быть отменены. Например, организаторы летних языковых программ в бывшем Советском Союзе могут отменить давнишнее сотрудничество с американскими коллегами, если найдут более выгодные возможности. Есть, конечно, исключения, но это чаще всего высокоспециализированные институты или, может быть, учреждения, находящиеся в менее привлекательных областях, так что они просто невыгодны для рынка.
Что же делать? Если описанные мною примеры в основном точны, получается, что никакие санкции и запрещения не могут остановить рынок — ни со стороны бывшего Советского Союза, ни со стороны Америки. Нужны компенсационные меры, большинство которых, по крайней мере вначале, должно быть принято американской стороной. Я предлагаю следующие пути, которые мо-, гут стимулировать обсуждение в будущем:
Во-первых, большие организации, финансирующие исследования, должны настаивать на равенстве возможностей, имея в виду спектр тем исследований, местонахождение и объем учебных и исследовательских заведений. Конечно, должны преобладать критерии профессиональных заслуг и ценности, но нельзя полностью исключать вышеприведенные дополнительные критерии. Во-вторых, таким же образом’ надо осуществить частичное равенство на рынке менее способных организаций и давать гранты институтам, университетам и центрам, которые в свою очередь, смогут дать гранты отдельным ученым и небольшим группам. В-третьих, правила, похожие на правила Национального научного фонда (NSF), надо распространить на другие гранты. Такие правила ускорили бы сроки предоставления доступа к архивным материалам, финансированным из определенных грантов. Например, Роберт Конквест писал в AAASS Newsletter, что большое количество скопированного материала приобретено Гуверовским институтом из российских архивов для широкого использования в научном сообществе. Очень важно ускорить сроки предоставления доступа к новым материалам и материально помочь ученым в работе. Надо кодифицировать эти критерии и включить их как дополнительную статью в гранты. В-четвертых, гранты (включая и командировки) на исследование в бывшем Советском Союзе могут содержать дополнительную сумму для расходов на поддержание и развитие инфраструктуры и деятельности (в бывшем Советском Союзе), в которой заинтересованы американские ученые. Под этим я имею в виду, что оговоренный процент грантов может быть определен для учреждения-партнера в бывшем Советском Союзе. С такой стандартизованной процедурой ученый не должен заниматься деловыми предприятиями или будет заниматься ими в меньшей степени.
Существуют американские источники, которые могут эффективно влиять на рынок. Один из них, конечно же,— американское правительство. В государственные гранты помощи можно было бы включить определенные средства для исследования в бывшем Советском Союзе и к ним прикрепить определенные условия. Одним из них могло бы быть требование максимально низких расценок для ученых в их расходах на жилье, питание и транспорт на время работы в бывшем СССР. (Этот пример приведен по аналогии с правилом, имеющим силу во время американских президентских кампаний, когда телевизионные станции дают возможность объявлять политические рекламы по самой низкой расценке). Такая система позволила бы ученым жить и ездить на рубли или другие местные деньги.
Система правительственных мер может способствовать . регулированию ныне хаотичного рынка, внедрению своего рода инфраструктуры поддержания условий и т. д. Тесное сотрудничество между исследовательским процессом и правительством имеет свои недостатки. Сообщество ученых стремится к независимому применению профессиональных критериев. Для принятия решений по финансированию исследовательских проектов возможно создание экспертной группы по их сравнительной оценке, как уже делается в других случаях, где правительство финансирует проект.
Преимущество должно быть также предоставлено ранее установленным, документированным примерам двустороннего сотрудничества с учеными и организациями бывшего СССР. Этим можно помочь ученым в бывшем Советском Союзе выработать рамки для сотрудничества в согласии с широко распространенными нормами в ученом мире.